Александр НЕСТЕРЕНКО: Кузбасс пора вернуть России!

Генеральный директор ОАО «Сибуглесбыт» (г. Новокузнецк) Александр Нестеренко убежден, что сегодня государство должно создать в угольной отрасли структуру, обеспечивающую национальные интересы страны на мировом рынке угля, энергетики и исключающую разбазаривание угольных богатств и обнищание угледобывающих регионов.
Кризис длится 20 лет
— Александр Геннадьевич, насколько известно из данных Росстата, угольная промышленность очень сильно упала в кризис…
— Она упала задолго до нынешнего экономического кризиса, начавшегося в 2008 году. Это произошло еще в начале 90-х — и с тех пор отрасль не поднялась.
Сегодня мы вообще не можем говорить об угольной промышленности в прежнем, советском, смысле — как о целостном народнохозяйственном комплексе, выполняющем определенные функции в рамках всего народного хозяйства страны, имеющем понятную структуру, собственную строительную, изыскательскую, проектную, техническую, сбытовую, финансовую и иную инфраструктуру.
Теперь это разрозненный конгломерат, самые лакомые части, «изюм» из которого выбран крупнейшими корпорациями, а остальные предприятия буквально прозябают.
— Но в годы перед кризисом производство в угольной отрасли росло?
— Это эффект базы. Падение в 90-е годы было таким значительным, что даже небольшое увеличение производства уже дает довольно серьезный процент увеличения. Но если мы сравним абсолютные величины добычи советского времени и нынешние, мы увидим, что это был не рост, а лишь небольшое выправление ситуации. Кузбасс в последние годы выдает порядка 15 млн тонн в месяц — а в дореформенные годы выдавал вдвое больше!
В советские времена в Кемеровской области действовало пять производственных объединений, их координировал Главкузбассуголь, региональный главк Минуглепрома СССР. Так достигалось сочетание специализации и координации развития угольного комплекса Кузбасса между объединениями и инфраструктурными отраслями, в том числе транспортом, строительством, угольным машиностроением, а вместе с тем социальное развитие отрасли, строительство целых городов, увеличение рабочих мест, учебных заведений, готовящих специалистов во многих отраслях и т.д.
Каждое из объединений занималось своим видом угля, потому что и особенности добычи, и потребители разные: металлургия, химическая промышленность, топливно-энергетический комплекс, система ЖКХ.
Например, объединение «Кузбассразрезуголь» (КРУ) занималось высококалорийными коксующимися углями, добываемыми в основном открытым способом. Его продукция шла преимущественно на экспорт. Его главные разрезы — Кедровский, Бачатский, Красный Брод и т.д. — знали потребители угля во всем мире: это были наши лучшие брэнды.
— Так же, как угли с шахты «Распадская»?
— Да, угли с «Распада» очень высоко котировались за границей и в России — это группа жирных углей стратегического назначения. Сейчас ситуация на этих предприятиях намного хуже, чем была в советское время, хотя у них крупные собственники: у КРУ корпорация УГМК, а у «Распадской» прежде всего «Евраз групп». «Распадская» всегда шла особняком: на этой шахте есть и закрытые, и два открытых участка добычи. Непонятно, почему она в связи с недавней катастрофой остановлена полностью... Видимо, потому, что собственникам выгоднее не работать вовсе, чем разбираться с ситуацией и выправлять положение дел. Хотя возможность исправления ситуации собственными силами есть.
А шахтеры тем временем сидят на пособии, что усугубляет их и без того плачевное положение. Объем добычи там сокращался все 1990-е — 2000-е годы, в Междуреченске росла безработица, да и, можно сказать, во всем Кузбассе, и продолжает расти…
Трудности — буквально на всех предприятиях, во всем регионе. И в бывшем объединении «Кузнецкуголь», ставшем АО «Южкузбассуголь», также контролируемом «Евразом», и в «Севкузбассугле», попавшем в руки СУЭКа.
В пореформенные годы многие угольные предприятия России оказались в руках бизнесменов, которых больше интересовало быстрое обогащение, чем развитие угольной промышленности. Отрасль распалась на частные угольные «делянки», живущие по своим законам и никак не встроенные в экономическое и социальное развитие угледобывающих регионов и страны в целом.

Распад до молекул
— А с чего же начался развал угольной отрасли?
— Как вы помните, в Кузбассе и других угледобывающих регионах в начале 90-х началась шахтерская «революция». Одним из ее лозунгов было право выбора форм хозяйствования и собственности для шахт, улучшение социального положения самих шахтеров.
— Шахтеры садились на рельсы — перекрывали железную дорогу…
— Да-да. Шахтеров направляли, я считаю, определенные силы, в совершенно определенных интересах. Многие шахтеры, сами того и не подозревая, действовали далеко не в своих интересах — это показало последующее развитие событий.
Я работал в период поздней перестройки в одной из структур администрации Кемеровской области и видел происходившие процессы воочию. У меня на контроле был контракт с финансовой группой «Евро-Капитал» на поставку ГСМ для КРУ, но цистерны из-за блокирования железной дороги во избежание простоев, скопления большого количества вагонов не смогли войти в Кузбасс. В итоге они ушли в Красноярский край — под будущий урожай, который до сих пор зреет. А убытки угольных предприятий тогда уже шли на миллиарды, и таких примеров множество. По моему мнению, это делалось специально для обнищания угольных предприятий, для дальнейшего захвата в собственность без больших капитальных вложений. Вот так саботировалась и разрушалась сама система объединений, трестов, которая строилась не один десяток лет, группой лиц, которые в дальнейшем и стали собственниками крупных угольных предприятий.
Шахтерская «революция» привела к тому, что президент Ельцин предоставил отдельным шахтам и другим дочерним предприятиям объединений полную хозяйственную самостоятельность с правом выбора форм собственности. Можно было приобрести в собственность любой промышленный, даже стратегический, актив «в розницу» буквально за копейки. Параллельно случился обвал рубля, но он не случился — это был пример еще одной ошибки правящей в то время финансовой группы, пытающейся заработать на собственном народе. Но русский народ понял все по-своему, и эта ситуация вышла из-под контроля, что и привело к обвалу рубля. Хотя мне не понятна ситуация: почему мы стали рубль, собственный денежный эквивалент, сравнивать с чуждой нам валютой — каким-то американским долларом. Мы должны гордиться своим рублем, позиционировать его как национальную валюту, а не закупать эшелонами доллары, евро и поднимать экономику чужих стран, какими бы ни были наши отношения к этим странам.
В результате угольные объединения Кузбасса, за редким исключением, были разрушены фактически до молекул, лишились инфраструктурных подразделений. Ведь даже отдельные угольные предприятия получили право стать обыкновенным ООО…


— Но затем наступил новый этап концентрации. И сегодня основные активы региона находятся в руках ведущих российских ФПГ. Они же, так или иначе, воссоздали отраслевую инфраструктуру — но в рамках своих корпораций. Разве не так?
— В 2008 году, на котором еще не сказались последствия нынешнего экономического кризиса, доля пяти крупнейших компаний, производящих энергетический и коксующийся уголь, составляла соответственно 75% и 66%. То есть концентрация в угольном секторе к концу 2000-х годов действительно оказалась очень высока.
Но приобретшие угольные ресурсы олигархи — это они так называются в данное время — не пытались воссоздавать нормальную инфраструктуру отрасли и угледобывающих регионов в целом. Они создали новую инфраструктуру — нацеленную на эксплуатацию ресурсов Кузбасса для стимулирования развития «главных» для себя отраслей, например черной и цветной металлургии, топливно-энергетических комплексов, для выкачивания сырьевых и денежных ресурсов из региона, реализации продукции за его пределами и уход от налогов. И главное, что такие собственники поддерживаются местными властями на всех уровнях. В этом причина возникновения и расцветания кризиса власти на местах.
Посмотрите: никто из них не занимается, например, коксохимическим направлением или иными видами переработки. Кемеровский «Коксохим» ни одну из крупных групп не заинтересовал, хотя в советское время он производил смолы, которые стоят в четыре раза дороже, чем собственно уголь. Проще без затрат и вложений денежных средств, без развития социальных программ продать сырье — для быстрого обогащения, чем выстраивать схему длительного рынка реализации продуктов глубокой переработки и обогащения угольной продукции.
Довольно вяло идет повышение использования энергетических углей, замена ими газа. Оно требует больших затрат для совершенствования имеющихся энергетических мощностей, увеличения потребляемого электростанциями угля, переоборудования электростанций на новые технологии…
То есть целые направления развития угольной промышленности не развиваются — как упали в 90-е, так и лежат. При этом направления очень прибыльные.
Почему же они не развиваются? Потому что мотивация капиталистов чисто спекулятивная: минимизировать издержки и максимизировать доход. Они не хотят делать затраты — ни в сферу производства, ни в социальные программы регионов. Они хотят вывозить ресурсы и деньги. И по-иному не будет, уверяю вас — до тех пор, пока государство их не возьмет за шкирку и не заставит работать по правилам, поддерживающим в первую очередь интересы самого государства.
Они почти не вкладывают в развитие новых технологий разработки, добычи и глубокой переработки угля. Их совершенно не волнует приходящая в негодность за 20 лет неуправляемости транспортная инфраструктура региона и в целом всей страны, хотя производимое ими сырье перевозится по автодорогам — а в основном по железным дорогам федерального значения. А ведь это приводит к удорожанию угля и ухудшению положения на мировом рынке и угля, и энергоносителей, и в целом всей страны.
Но зачем им заниматься железной дорогой, если можно решить проблему себестоимости за счет шахтеров? Вот скажите: какая средняя зарплата на шахтах Кузбасса?
— Владимиру Путину докладывали, что на «Распадской», например, 20 тыс. руб., он потребовал увеличить ее до 40 тыс. руб…
— Сомневаюсь, что это средняя зарплата именно шахтеров, а не всех работников шахты, включая дирекцию и совет директоров в придачу…
Сообщаю вам: реальная средняя зарплата шахтеров — 7—8 тыс. руб. Это нищенская подачка, и этот уровень держится при активном содействии местных администраций, которые сами в некоторых случаях зависят от собственников якобы градообразующих предприятий. Низкие зарплаты и у инженеров — мало где инженер получает порядка 30 тыс. Зато у управления угольных предприятий ставка не один миллион, а в некоторых случаях не рублей, а долларов!
И, конечно, у большинства нынешних собственников нет интереса к развитию новых технологий безопасности труда и социально значимых программ регионов, которые требуют глобальных вложений денежных средств, в основном в валюте, так как мы последнее время используем в большинстве случаев новации иностранных технологий, не сертифицированных нашими стандартами, привязанными к месторасположению угольных предприятий. Сразу возникает вопрос: а где же наши институты, ученые, специалисты? Они же были… Все это привело к упадку наших российских институтов, нет школы кадров, специалистов. В этом и состоит главная причина катастроф последнего времени: шахты «Распадской», «Ульяновской», где погибла не одна сотня шахтеров, и многих других угольных предприятиях Кузбасса и всех угольных регионов России.
— Но на «Ульяновской» погибли в том числе и владельцы шахты…
— Это говорит об уровне их непрофессионализма: они даже сами себе не отдают отчета о реальном положении вещей.
Очень странно, с профессиональной точки зрения, занимались и ликвидацией аварии на «Распадской». Путину не доложили, но на самом деле там еще 9 мая погибло больше 100 шахтеров. И после этого в шахту зачем-то загнали медиков и сотрудников МЧС, которые стали следующими жертвами.
Еще раз повторю: суть сегодняшней экономики корпораций, действующих в угольном секторе, — выкачивание денег любым способом. Я вам назову только две цифры, и сразу все станет ясно.
Себестоимость угля «на вагоне», то есть затраты на добычу, на зарплаты и обязательные платежи в среднем по региону— 450 руб. за тонну, в зависимости от залегания угольных пластов, и это не только энергетических, но и коксовых марок углей. При этом цена реализации угля составляет 1000—2500 руб. за тонну энергетических марок углей, а коксовой группы — более $100 за тонну! Даже если мы добавим сюда транспортные издержки, которые в основном оплачивает потребитель, мы получим прибыль около 500%! Умножим на объем транспортных перевозок по железной дороге и получим более 15 млн тонн в месяц.
— Получается астрономическая цифра…
— А если цена поставки — не рубли, а доллары или евро?..
Эти колоссальные доходы почти целиком утекают из Кемеровской области — область получает налоги только с себестоимости «на вагоне». Более того, они уходят и из России: бенефициары российских угольных активов — оплата поставки происходит в офшорных юрисдикциях.
У каждого более или менее крупного предприятия организована управляющая компания с расчетными счетами в офшорах. В результате основные суммы прибыли остаются в тени и за границей РФ. Мы, как и другие компании среднего и малого бизнеса, вынуждены фактически расплачиваться за олигархические структуры, чтобы местные бюджеты имели возможность хоть как-то сводить концы с концами. Я даже не могу привести ни одного примера поддержки местными органами власти среднего и малого бизнеса, а примеров преследования, парализации работы предприятий множество. И так везде в регионе. Нет социально значимого развития в Кузбассе — а на что развиваться, если из региона уходят большие денежные средства, а взамен ничего? Тех, кто хотел бы остаться в регионе, работать, как говорится, в светлую, развивать регион, просто гнобят, не давая работать.
Ситуация и на угольных предприятиях, и в местных органах власти абсолютно непрозрачная: никто не хочет выносить сор из избы. Потому что и тех и других все устраивает. А то, что шахтеры гибнут, — что ж... У них такая профессия: добывать деньги для чужого дяди, который даже и не живет в регионе. Добывать с риском для жизни, нищенским существованием семей. Понижается рождаемость в регионе как следствие неуверенности в завтрашнем дне. В прессу же попадает только информация о катастрофах на шахтах и социальных конфликтах на предприятиях — то, что не удается скрыть от общественности…
— Как писал Маркс, нет такого преступления, которое не совершил бы капиталист за 10% прибыли… А здесь — 500%...
— Вот именно. Та модель управления, которая реализуется в угольной промышленности Кузбасса, — это спекулятивная экономика, наносящая вред и интересам региона, и интересам страны.

Стало хуже
— Каково развитие ситуации после аварии на «Распадской»?
Авария на «Распадской» — это одно из последствий правления так называемых собственников. Этого и следовало ожидать. В пореформенное время собственников, что называется, стукнули по голове, и они прекратили действующие контракты, еще больше стали выводить деньги из России, еще больше переводить контракты в тень. При этом, конечно, пыль в глаза руководству пускать продолжают. Но объемы добычи тихой сапой снижают, а деньги выводят…
— И это все на фоне экономического кризиса в стране?
— Вот именно. Кризис в определенный период привел к снижению спроса на уголь в металлургии и энергетике. Конечно, собственники пошли по пути перекладывания проблем на шахтерские коллективы: закрывали временно или постоянно шахты, проводили колоссальные сокращения персонала. В регионе серьезно увеличилась безработица — что связано с ситуацией не только в угольном, но и в металлургическом секторе Кузбасса. И по цепочке — в инфраструктурных отраслях: строительстве, ЖКХ, энергетике. А также в секторе потребительского рынка и услуг, ведь люди почти не делают покупок, не берут из-за боязни потерять работу потребительские и ипотечные кредиты. Жители боятся потерять доходы, почти не тратятся деньги — в том числе не работают программы кредитования, так как люди не уверены в своем завтрашнем дне.
Это ударяет по торговле, предприятиям сферы услуг, гибнет малый и средний бизнес. То есть экономика региона буквально сворачивается — и пока распрямления не видно. Ряды безработных пополняют молодые люди — отслужившие армию, выпускники учебных заведений. В регионе пышным цветом цветут алкоголизм, наркомания, пополняют свои ряды преступные группировки.
При этом органы МВД совершенно, я вам скажу, не работают. Единственное искусство, которым они владеют, — фабрикация липовых дел. Беспредел, который они творят с нарушением законодательства, просто пугает! К чему мы катимся?! И все это безнаказанно, жалобы рассматривают, а ответ не дождешься. Решений никаких, вроде того что нарушения есть, виновных пожурим. Решать нужно все по закону — а где его найти?
Выйти из нефтяной тени
— Можем ли мы говорить о глобальных перспективах российской угольной отрасли? Не только же нефть и газ важны на международном рынке…
— Безусловно. Россия — страна с богатейшими угольными запасами. И ее перспективы на угольном рынке ничуть не хуже, чем на нефтегазовом.
Наиболее значительные залежи каменного угля находятся в трех странах: России, США и Китае. И именно эти три государства объективно являются главными конкурентами на глобальном угольном рынке. Большие объемы угля есть также в Индии, но там не хватает технологий, квалифицированных инженерных кадров и кадров горняков, чтобы масштабно развить угольную промышленность, и пока она неконкурентоспособна.
В России — самые качественные угли в мире. А Кузбасс — это вообще жемчужина отечественного и мирового угольного сектора: единственный регион мира, где залегают почти все известные сорта угля! Причем в основном у нас коксующиеся, энергетические, высококалорийные угли…
Какие тенденции сейчас характерны для мирового угольного рынка? Страны стремятся уменьшать поставку угольного сырья и увеличивать поставку продукции переработки. Китай сегодня лимитирует экспорт угля, отдавая предпочтение переработке, Австралия — то же самое. Но наши олигархи ведут страну другим путем…
Благодаря нынешней политике поставки мы фактически дарим глобальный угольный рынок США и КНР. Хотя могли бы на нем лидировать.


— Что этому мешает?
— Две причины. Первая — большие затраты на добычу, транспортировку, вторая — неразвитость переработки.
Из-за того что новоявленные владельцы угольных предприятий и в 90-е, и в 2000-е годы занимались преимущественно быстрым обогащением, в отрасль почти 20 лет ничего не инвестировалось. В результате нет новых технологий, устарело оборудование — а нового никто не производит, потому что угольное машиностроение «на дне». Сильно снижена рентабельность добычи угля.
С переработкой та же ситуация. Путем переработки можно получить более 400 различных продуктов, стоимость которых по сравнению со стоимостью самого угля возрастает в 20—25 раз!
Побочные продукты, получаемые на коксохимических заводах, существенно превосходит стоимость самого кокса. Зола от сжигания углей, отходы добычи и переработки используются в производстве стройматериалов: керамики, огнеупорного сырья, глинозема, абразивных материалов — и стоят гораздо дороже угольного сырья.
Очень перспективно сжигание, или, говоря по-научному, гидрогенизация угля с образованием жидкого топлива. Из каменных углей получают также искусственный графит, используются они в качестве неорганического сырья. При переработке каменного угля в промышленных масштабах извлекают ванадий, германий, серу, галлий, молибден, цинк, свинец.
Одна из технологически простых возможностей переработки — изготавливать брикеты из угольных отходов для отопления и нужд энергетики. Это довольно простая первичная переработка — измельчение, прессовка, расфасовка.
Многие страны сегодня потребляют в основном угольные брикеты. Но производятся они в основном в Польше и Турции. Причем преимущественно из нашего сырья, скупаемого по дешевке.
Польша продает брикет в Германию по 350 евро, покупая у нас уголь по $120 — с учетом доставки. Примерно такая же цена во Франции, в странах Восточной Европы, а в Канаде — еще дороже.
Для справки: себестоимость тонны брикета у нас может быть доведена до… 150 руб.! Потому что у нас такие калорийные угли, что для брикетов подойдет даже шлам. У нас угольный шлам калорийнее, чем польский уголь. Выйди мы на рынок с брикетом по 200 евро — мы бы заработали сверхприбыли и взяли рынок угольных брикетов под контроль.
Шлама у нас буквально горы. Я живу в городе Мыски, недалеко от Новокузнецка. Рядом с ним расположен огромный отстойник угольного шлама — более 52 млн тонн, отделенные от близлежащей речки дамбой. Дамба уже 45 м, ее уже трижды поднимали. Она старая, уже много раз текла. Если она обрушится, волна дойдет до океана: это будет второй Чернобыль!
Таких отстойников у нас в области десятки. Плюс золоотвалы на тепловых станциях. И никто этой проблемой не занимается… А можно было бы и экологическую проблему решить, и неплохо заработать.
Слава богу, нашлись коммерсанты, которые занялись на Томусинской ГРЭС производством микросферы: это пена, которая застывает в воде. Она стоит очень дорого — используется у нефтяников для залива и обогрева скважин. Кроме того, на ее основе изготавливаются утеплители для космических аппаратов.
Но это всего одна фирма. Не потому, что бизнес невыгодный — условия ведения малого и среднего бизнеса в области сегодня очень тяжелые. Нам не создают условий для нормального развития.

Частный институт для государственной задачи
— «Сибуглесбыт» выполняет на рынке уникальную роль — выступает не просто как торговая компания, но как инфраструктурный институт угольного рынка?
— Совершенно верно.
Сегодня многие собственники небольших угольных предприятий просто не знают, как сориентироваться на рынке, как работать в новых условиях. Бывает, что предприниматель деньги на добычу угля где-то нашел, а опыта добывать и продавать уголь у него нет.
И мы помогаем такому бизнесмену — не только в маркетинговом плане. Мы фактически ставим им бизнес — от изысканий и проектирования до организации продаж. Оказываем целый комплекс услуг для угольных предприятий, начиная от проектирования добычи угольного предприятия, согласования добычи в разрешительных органах, привлечения технического комплекса по добыче угля и кончая строительством погрузочных, дробильно-сортировочных комплексов, подбором специалистов для работы на угольных предприятиях, в том числе и руководящих работников, отгрузкой и продажей угля.
Сотрудничаем для этого с рядом бывших директоров шахт и объединений еще советского времени — с профессиональными угольщиками. Они настоящие специалисты: знают, как разработать проект по добыче, где какие угли залегают, какую технику надо выбрать.
— То есть фактически берете на себя государственную задачу?
— Мы действуем в своих коммерческих интересах. Мы же не даем гарантии, что собственник, с которым мы сотрудничали, создаст эффективное предприятие — только создаем для этого условия в пределах контракта с ним. Но то, что польза от нашей работы есть для всей угольной отрасли, — несомненно.
Наша компания на рынке угля работает 14 лет. Главные направления ОАО «Сибуглесбыт» — продажа (трейдинг) каменного угля, а также поставки угольной продукции в регионы России и за рубеж. Среди клиентов компании — серьезные предприятия Великобритании, Финляндии, Турции, Китая...
При этом мы, в отличие от большинства других трейдеров, не связаны с олигархическими ФПГ. Мы — новокузнецкая, кузбасская компания: все наши счета в Кузбассе, и налоги мы платим здесь.
Относительно новое для нас направление — с учетом интересов мелких потребителей мы выпускаем высококалорийный фасованный уголь в мешках. Тара защищает топливо от возгорания и замерзания, снижает его расход на 30%. Фасованный уголь очень удобно хранить и транспортировать.
Развитие у «Сибуглесбыта» в целом успешное, но есть ряд факторов, мешающих нормально работать.
— О чем вы?
— В частности о том, что в налоговых органах работают некомпетентные исполнители. В погоне за показателями, планом по сбору сплошь и рядом предпринимают юридически необоснованные действия. В моей практике было даже принуждение к даче взятки.
Неугодных зажимают так, что приходится реструктурировать предприятие, нести огромные потери оборотного капитала. Это было и есть в моей практике. Мы подали законное заявление о возврате НДС, а нам в ответ провели камеральную проверку — с неизвестным до сих пор, хотя прошло два года, результатом. И арестовали в качестве обеспечительной меры расчетный счет — из-за чего посыпались контракты. С огромным трудом удалось спасти компанию, преобразовав ее из ООО в ОАО, потому что иностранные партнеры бы просто не поняли создания рядом другого юридического лица. В данный момент парализована работа ОАО, но уже следственными органами МВД, можно сказать, проведен рейдерский захват компании. А нами заключены миллионные контракты с зарубежными потребителями угля, один даже на уровне правительства Турции, зарубежные партнеры выставили предложение быть единственными поставщиками угольной продукции с Кузбасса в Турцию, и эти отношения строились не один год.
Мы, еще раз подчеркну, живем там же, где и работаем — в Новокузнецке, здесь наши расчетные счета. Мы участвует в жизни региона, реализуем собственными силами ряд социальных программ. Не занимаемся серыми теневыми схемами — наша деятельность целиком на виду. И нам же от этого хуже. Неужели у местных органов совсем нет совести? Я понимаю, что нас обирать проще. Есть масса компаний на территории той же налоговой инспекции, которых нужно еще поискать, как и их счета. Нас искать не надо… Но мы же кормим бюджет, за счет которого существуют чиновники!
И это только полбеды: другая половина — не к кому обратиться для защиты от произвола. Следственные органы МВД на жалобы даже не отвечают — так же, как и служба судебных приставов на вопросы, почему не обеспечивается выполнение судебных решений по судам, выигранным нами. Больше того, и писать в московские инстанции из Кемеровской области оказывается бесполезным: письма просто исчезают. Приходится засылать гонцов в московские инстанции…
И как при таком прессинге развиваться, осваивать новые технологии, завоевывать рынок?
— Вы, насколько мы знаем, даже вынуждены были создать целую службу для взаимодействия с правоохранительными и фискальными органами?
— Да. Служба нужна для того, чтобы со знанием закона, по крайней мере, возвращать наших оппонентов из правоохранительных и административных органов в правовую колею. У меня в этой службе трудятся эксперты экстра-класса — бывшие ключевые специалисты тех же правоохранительных и налоговых органов, как советского времени, так и постсоветских лет, заслуженные адвокаты России, обходится все это не дешево.
Они позволяют находить хоть какой-то контакт с нынешними сотрудниками правоохранительных органов. Наш президент предлагает совершенно правильные антикоррупционные изменения в законе «О милиции». Но добиться, чтобы это работало на местах, будет очень тяжело… Для этого нужен контроль, контроль и еще раз контроль, причем на месте.
Конечно, нужно сокращать милицию, да не на 20%, как предлагает президент, а вполовину… На каждое ОВД сегодня приходится в лучшем случае два-три более или менее толковых опера.
И самое главное — нужно восстановить прежнюю, здоровую основу работы милиции. В советские времена милиция действительно охраняла порядок, а не была коммерческой структурой, как сейчас. Ее уважали, к ней обращались с разными проблемами, в данное время она потеряла доверие.
Единственная действующая адекватно правоохранительная структура сегодня — ФСБ. Но ее сегодня ставят под контроль прокуратуры: службу, как мне рассказывали, приходят проверять какие-то мальчики в прокурорских погонах — вчерашние студенты. Это все печально.


Знаете, у нас в рамках моей деятельности в партии «Единая Россия» есть программа развития спортивно-оздоровительного лагеря для детей. Мы хотели приобрести лагерь — порядка миллиона долларов заплатили. А собственник даже не оформил ни одной акции, еще и заложил лагерь в банке, взял деньги и смылся. Живет где-то в Москве и горя не знает. Подали заявление на привлечение к уголовной ответственности, следствием собрано порядка шести томов доказательств, и уже год никаких действий. Хотя через суд получены исполнительные листы на сумму 42 млн руб. Получается, лагерь и наш, и не наш.
Это очень обидно: очень полезный для региона социальный лагерь — 500 руб. в день при трехразовом питании! И мы его уже неплохо раскачали в чисто коммерческом плане: достигли договоренностей с учебными заведениями, что нам отправляют на лето порядка 5 тыс. детей.
Он, этот собственник, должен не только нам — еще и одному нашему новокузнецкому банку. Говорю банку: давайте объединим усилия. Так нет, банк считает, что они сами все могут
— То есть приходится самим делать то, что обязаны делать правоохранительные органы?
— Увы…
— Как повысить качество кадров государственной службы?
— С наскока его не повысить. Это долгий комплексный процесс.
И начинать нужно, конечно, с образования и подбора кадров. Сегодня образование находится на низком уровне. Вузовские дипломы девальвированы. При уплате определенной суммы можно любой вуз закончить экстерном за два дня.
В школе вообще тяжелейшая ситуация. Что говорить, если при сдаче ЕГЭ разрешили пользоваться «аськой», мобильным телефоном?..
Конечно, очень важно, чтобы на государственной работе — будь то правоохранительные, контролирующие органы или местные администрации — оказывались люди с практическим опытом и высоким уровнем этики, мотивации на результат.
И, наконец, требуются системные решения, чтобы развести администрации, правоохранительные органы и коммерческую деятельность. Когда госструктуры погрязли в коммерции, какие бы кадры мы ни подбирали, толку не будет.

Нужен угольный «Газпром»
— Как менять ситуацию в Кузбасском регионе? Что для этого надо сделать?
— Необходимо вернуть Кузбасский угольный комплекс стране: поставить его под реальный контроль государства. В качестве первого шага создать единую сбытовую компанию по углю на регион или в масштабах угольного рынка страны в целом.
— Как «Транснефть» на нефтяном рынке?
— Да, как «Транснефть». Или как «Газпром» — единственная компания, которая занимается реализацией газа. То есть единственная сбытовая компания-монополист, находящаяся в руках государства.
Она необходима хотя бы для того, чтобы упорядочить ситуацию на рынке. Как торговая компания, мы очень хорошо видим его хаотическое состояние — что очень мешает нормальному ведению бизнеса всех его участников.
Сегодня у каждого собственника свое ценообразование. В результате нередко случается так, что у меня цена оказывается ниже, чем у производителя — хотя я посредник. И сам производитель, когда ему не хватает угля для реализации, приобретает его у меня, чтобы выполнить свои контрактные обязательства…
Дальше — колоссальные проблемы с транспортом. То же АО «Кузбассразрезуголь» берет по железной дороге 150% плана. То есть существует его норма: 600 вагонов в день. Компания ее всю и забирает. Но при этом фактически использует, например, только 400 вагонов.
В результате средние производители оказываются вообще без возможностей перевезти свой уголь, либо вынуждены договариваться с КРУ. Эти вопросы нуждаются в регулировании со стороны государства.
Мощный государственный холдинг способен будет взяться, в частности, за проблему снижения транспортных издержек. Сегодня за счет железнодорожных перевозок стоимость угля удваивается.
Низкая пропускная способность транспортной сети: железные дороги и порты, а также издержки логистики — постоянные ограничители развития угольной отрасли. Эти узкие места нужно убирать за счет масштабных инвестиций в железнодорожное и портовое строительство.
Раньше была Кемеровская железная дорога, в первую очередь нацеленная на решение проблем угольного комплекса. В пореформенные годы она была превращена в отделение Западносибирской железной дороги. А сейчас это даже не отделение, управление участком дороги перешло из Новосибирска в Москву. Следовательно, деньги за перевозки платятся в Москве. И руководителей дороги проблемы угольщиков не интересуют совершенно.
Отдельная проблема — увеличение использования угля при производстве электроэнергии. Масштабное решение производства энергии с использованием угля возможно только в том случае, если государство будет инвестировать средства в строительство и модернизацию угольной энергогенерации, а угольщики станут одновременно совершенствовать свои возможности по переработке угля. То есть и в решении этой проблемы не обойтись без государственного холдинга.
Ситуацию на угольном рынке нужно брать под системный государственный контроль. Не обязательно вводить огосударствление всей отрасли: достаточно установить нормальный процент дохода для собственников со словами: «Вот вам кусок хлеба, и не наглейте. Потому что себестоимость и прибыль нам хорошо известны».
В результате все те сверхдоходы, что сейчас складируются в Швейцарии, на Кипре, будут оставаться в Кузбассе и в России. Эти ручьи вольются в единый поток. Будут платиться налоги в полном объеме. Регион станет экономически самодостаточным.
Взятие доходов под контроль государства — это, кстати, форма привлечения инвестиций с иностранных рынков. Для нас не критичен будет инвестиционный рынок: основную часть капиталовложений получим от разницы в стоимости угля в виде процента на реконструкцию и развитие…

Переехать в Кузбасс
— Три визита Путина в регион — они позволили сдвинуть ситуацию с мертвой точки?
— Они придали импульс, который нуждается в развитии. Мне кажется, что государство уже осознает важность решения проблемы угольного рынка. Вы посмотрите: председателем правительственной комиссии по аварии на «Распадской» был назначен министр энергетики — хозяйственный министр. Такого никогда не было.
Явно идет оценка возможностей изменить ситуацию в угольной сфере. А это значит, что государственная политика в этой области постепенно формируется.
Убежден: угольную промышленность надо восстанавливать, и контролироваться она должна государством — как и другие стратегические энергетические отрасли, как, в частности, нефтяная и газовая.
И федеральным органам нужно развивать активность в этом направлении.
— То есть премьеру нужно чаще совершать визиты в Кемеровскую область?
— Да ему нужно переехать в Кузбасс, чтобы произошли настоящие изменения! Может быть, не ему, а кому-то из крупных государственных чиновников. Но без непосредственного, на месте, контроля федерального центра не обойтись.
Нельзя ориентироваться на рапорты о достижениях — на поверку мнимых, на красивые, приглаженные доклады. Важно формировать позицию власти с пониманием реального положения дел. Только это придаст серьезный импульс развитию не только угольного рынка, но и всей нашей страны.

Из аналитического доклада ОАО «Сибуглетранс» «Угольная промышленность в условиях финансового кризиса»
Попытки минимизировать последствия кризиса. Снижение объемов производства — основная антикризисная мера, реализуемая на данный момент в угольной отрасли. О сокращении объемов производства сообщают не только российские угольщики, но и компании по всему миру.
Прогнозируемое падение производства угля в России ниже общемирового уровня связано со сложностью выхода отечественных компаний на внешние рынки. Снижение внутреннего спроса на уголь вынудил угольных трейдеров направить поставки угля за границу. Дополнительные объемы угля вызвали пробки на Западносибирской железной дороге и в портах Дальнего Востока. К примеру, объемы ежесуточного поступления угля в порты в 1,5 раза превышают существующие мощности портов по обработке грузов. Еще одна проблема экспорта угля — это железнодорожные тарифы.
Так, в цене российского угля доля услуг железной дороги достигает 40%. К примеру, у иностранных компаний (BHP Billiton, Rio Tinto, пр.) такую же долю занимают издержки на фрахт. Однако финансовый кризис вызвал снижение активности международных перевозок (с июня 2008 года индикатор состояния мирового рынка фрахта Baltic Dry Index снизился более чем на 90%), что закономерно привело к снижению стоимости фрахта.
В то же время РЖД не только не снизили цены на свои услуги, но повысили транспортный тариф. Данные обстоятельства сокращают конкурентные преимущества российских экспортеров угля.
Значительные трудности для угольной отрасли создает фиксированный таможенный тариф, который действует вне зависимости от изменения цен на мировом рынке. На взгляд экспертов, государству имеет смысл ввести сходную с нефтью схему таможенного сбора.
Социальные риски. В результате финансового кризиса компании угольной отрасли сократили либо отправили в неоплачиваемый отпуск порядка 25—40% персонала. В случае резких сокращений наиболее уязвимым регионом является Кемеровская область — здесь сосредоточенно более 50% добычи угля. Для сохранения социальной стабильности в угольных регионах необходима программа государственной поддержки угольной отрасли и социальной сферы данных субъектов Федерации.
Моноотраслевая специфика населенных пунктов, расположенных при угольных предприятиях, грозит социальной катастрофой в случае сокращения объемов добычи, остановки шахт, разрезов, обогатительных фабрик.
В схожей ситуации оказались и угледобывающие регионы Украины. Ситуация в угольной отрасли Украины напрямую зависит от дотаций из бюджета. Себестоимость добычи угля на Украине в два раза выше российской. Для поддержания спроса на уголь Донбасса правительство Украины ежегодно дотирует отрасль.
Отрасль ожидает сокращение инвестиционных программ и проектов развития. Наиболее красноречивым примером заморозки планов развития является отказ компаний осваивать новые месторождения угля.
Роль государства. Для поддержки развития угольной отрасли России необходимо усиление роли государства. Поддержку государства можно разделить на следующие блоки мер:
1. Финансовая поддержка отрасли. Необходимо упростить доступ угольных компаний к кредитным ресурсам государственных банков. Применить такой инструмент, как субсидирование кредитной процентной ставки. На период низких цен дотировать разработку стратегических месторождений.
2. Инфраструктурное развитие. Необходимо повышать пропускную способность транспортной сети. Развивать вагоностроение. Данные меры необходимы для повышения конкурентоспособности отечественного угля на международных рынках. Кризис дает дополнительные возможности сильным компаниям занимать ниши аутсайдеров.
3. Развитие угольной генерации. Государство должно перейти от деклараций к реальной работе в этом направлении. Необходимо создать условия для вытеснения импортного (казахстанского) энергетического угля с отечественного рынка.
4. Таможенные и налоговые методы. Необходимо применять таможенные сборы на экспорт угля, сравнимые с нефтью, в таком случае отечественные угольщики в условиях снижения цен смогут более эффективно конкурировать на иностранных рынках. Следует рассмотреть вопрос введения протекционистских таможенных тарифов на импорт угля. На период кризиса и/или для поддержки инвестиционных проектов следует применять такие инструменты, как налоговые каникулы и налоговый кредит.
Угольные компании не должны становиться пассивными получателями государственной помощи. В распоряжении угольщиков остается ранее не используемый инструмент — средства Инвестиционного фонда РФ. С помощью государственных инвестиций компании могут усилить свои конкурентные преимущества, создать предпосылки для быстрого выхода из кризиса.


Александр Геннадьевич Нестеренко — генеральный директор ОАО «Сибуглесбыт». Родился 6 сентября 1967 года в городе Мыски Кемеровской области. Окончил Новосибирский электротехнический институт по специальности «Инженер-конструктор радиобытовой техники».
С начала 90-х годов занимается коммерческой деятельностью: в Ново-Николаевском банке, на Сибирской товарно-сырьевой бирже, затем работал начальником отдела по недоимкам федерального и пенсионного бюджета в ОАО «Кузбасские ресурсы» при администрации Кемеровской области.
С 1997 года по настоящее время А.Г. Нестеренко является директором компании «Сибуглесбыт».
Принимал активное участие в работе Международного энергетического форума «Инновации. Инфраструктура. Безопасность».
За высокие социально-экономические показатели, эффективное управление и личный вклад в развитие компании А.Г. Нестеренко присвоено звание «Руководитель года 2010».
Лауреат международной премии «Награда тысячелетия».
Он принимал участие в международной имиджевой программе «Лидеры ХХІ столетия» — получил диплом за освоение и эффективное использование в профессиональной деятельности передовых современных технологий на разработку и внедрение неординарных прогрессивных решений. Участвовал в ХІІ бизнес-конференции фонда Содействия развитию предпринимательства и был награжден золотой медалью «За положительный инвестиционный имидж». За личный вклад в оздоровление экономики и развитие интеграционных процессов получил диплом лауреата премии международной награды «Золотой Меркурий». Аттестован на профессиональную степень «Доктор делового администрирования» в Международном академическом аккредитационном аттестационном комитете.
Компания «Сибуглесбыт» имеет награды: «Лучшая компания года 2010», «Лучшая компания России 2010», «Лучший налогоплательщик года 2010».
А.Г. Нестеренко — активист партии «Единая Россия», награжден за активное участие в проведении городских мероприятий в местном отделении партии.
Женат, воспитывает пятерых детей.